нами отношения»[399]. Генсек сумел подавить в себе первый порыв — ответить Ленину в духе кавказских представлений о роли женщины в семье настоящего мужчины. Хотя ответил тоже грубовато: «Нельзя играть жизнью Ильича… Впрочем, если Вы считаете, что для сохранения “отношений” я должен “взять назад” сказанные выше слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело, где моя “вина” и чего, собственно, от меня хотят»[400].

Троцкому не захотелось бросаться в бой против Сталина с открытым забралом. На пленуме, сославшись на плохое самочувствие, он отмолчался. Сам же Ленин с этого времени был способен произносить только односложные слова. «Завещание» Ленина на XII съезде оглашено не было: запечатанный конверт с «Письмом к съезду» по воле Ленина мог быть вскрыт либо им самим, либо Крупской после его смерти. Ленин был жив, но вскрыть свое послание был не в состоянии. ЦК сообщил народу об ухудшении здоровья Ленина 13 марта. А на следующий день в «Правде» была напечатана статья Карла Радека «Лев Троцкий — организатор побед», которая была воспринята в партии как готовность Троцкого подобрать власть из рук умиравшего Ленина. Борьба за престолонаследие перешла в открытую фазу. Троцкий напишет: «На борьбе с троцкизмом Сталин стал “теоретиком”, а Молотов вождем»[401].

В начале 1923 года все еще делали вид воплощенной скромности, всячески подчеркивая приверженность коллективному руководству. При решении вопроса о том, кому вместо больного Ленина читать политический доклад на XII съезде, Сталин предложил кандидатуру Троцкого. Тот, напротив, доказывал, что Сталин, как Генеральный секретарь, сделает это лучше. В итоге доклад достался Зиновьеву. Троцкий взял на себя доклад о промышленности, Сталин — по национальному вопросу, а также организационный отчет, Молотов возглавил редакционную комиссию по подготовке резолюций по оргвопросам.

В центре развернувшейся весной 1923 года дискуссии оказались тезисы Троцкого по промышленной политике, которые обсуждались в марте — апреле на нескольких заседаниях Политбюро, а затем на двух пленумах. Вот как Молотов трактовал суть разногласий: «Весь 1923-й и начало 1924 года троцкисты всё нажимали, что мы слишком слабо занимаемся индустриализацией. Надо как можно скорей индустриализировать, иначе погибнем. Мы говорим: “Нет, не погибнем! Если мы с мужиком не поссоримся, мы не погибнем”. А весь смысл в том, чтобы подготовиться к этому. Невозможно было ничего еще получить от мужика. Мужик-то еще не ожил. Сверхиндустриализация — это болтовня, на деле вы не за индустриализацию, потому что вы не верите в возможность союза с крестьянством, а верите только в западного рабочего, а он пока не торопится»[402].

Троцкий наносил контрудар по Сталину в связи с национальным вопросом, имея в рукаве такой козырь, как еще никем не озвученные ленинские записки против национализма генсека. Открыть карты он решил за два дня до начала XII съезда, разослав их всем членам ЦК, как и статью «К вопросу о национальностях и об “автономизации”». Декорации к XII съезду, который открылся 17 апреля 1923 года в роскоши Большого Кремлевского дворца, были расставлены. На этом фоне почти незамеченным прошел политический отчет Зиновьева, который не только подтвердил «завершение отступления», но и пошел дальше, провозгласив задачу «победы над нэпом».

Виртуозно отбился Троцкий. Внеся в речь о промышленности все требовавшиеся от него поправки, он тем не менее призвал пройти нэп «по сокращенному учебнику», чтобы не дать развиться вредным последствиям от появления на свет «рыночного дьявола». Немного сложнее пришлось Сталину в нацвопросе. Ленинские записки и статью передали на обсуждение глав делегаций. Поддержку Троцкому в борьбе с великорусским шовинизмом оказали Бухарин и Раковский, но это не помешало принятию резолюции с осуждением «местного национализма» Мдивани, а вовсе не Сталина. Съезд действительно увеличил состав ЦК с двадцати семи членов до сорока и пятнадцати кандидатов, а ЦКК — с пяти человек до пятидесяти и реорганизовал Рабкрин. Однако если Ленин видел смысл своих нововведений в усилении контроля над партией и ее руководством, то Сталин и Молотов трансформировали их в усиление контроля со стороны партии. Молотов предложил именно такую редакцию постановления съезда: «Основной задачей ЦКК является работа по обеспечению во всех отношениях партийной линии в деятельности всех советских органов»[403]. Увеличивать состав ЦК и ЦКК за счет своих людей многим даже понравилось — с тех пор эти органы росли от съезда к съезду. Главное кадровое изменение после XII съезда: на место Куйбышева, командированного руководить ЦКК-Рабкрином, секретарем ЦК был выдвинут Ян Рудзутак, ставший также кандидатом в члены Политбюро.

На свой 33-й день рождения Молотов получил письмо от отца:

«Дорогие Веча и Поличка. Здравствуйте!

Настоящим поздравляю Вечу с днем Ангела и Поличку с дорогим именинником, с искренним пожеланием доброго здоровья, благоденствия, счастливой семейной жизни, в делах же и службе пользоваться всегда скорыми успехами, а главное быть здоровыми. Ну как, Веча, дела на политическом горизонте, все ли обстоит благополучно?

Здесь откуда-то распространился слух, что Франция с Германией разодрались и будто бы Англия с Турцией и что в драку намерены втянуть и Россию из-за каких-то там проливов и Черного моря, которое будто бы занимает своими судами Англия. Слухи насколько верны — не ручаемся. Здесь же по этому поводу не заметно никаких активных действий; только своим чередом идет обучение новобранцев с деревянными палками вместо ружей. В военкомате тишина необычная довольно.

А вот что налогами, так просто задушили нас, как городских жителей, так и мужиков, а особенно торговцев. Некоторые артели заплатили по нескольку миллиардов, и только за 3 месяца с апреля вновь надо платить опять миллиарды, то многие, как слышно, прекращают дело. Кроме торговцев и жителям очень обременительно. Вот и с нас налоги почти каждую неделю. Не успеешь один внести, уже несут повестку на другой. Хорошо что Зина еще зарабатывает немного, то и отдуваемся.

А в последнее время врачам, занимающимся частной практикой, предлагают патенты на 3 месяца за 75 миллионов. За службу же в больнице платят всего 60 миллионов. Ведь это прямо эксплуатация. А за гарнизонного врача ничего не платят. А предшественнице ее мукой платили. Да и что же это за жалованье врачам; тогда как Володе Чиркову из отдела труда послали инвалида-ученика, мальчишку с обязательством принять и обучать его в пекарне булочной и платить ему 88 млн. Да застраховать его на 22 млн. А он пока только может разве принести дров в пекарню и больше ничего, да подмести. А врачи учились несколько лет, так их плата 60 млн. Так где же справедливость?

Вот Зина